Брюс МакКолл рисует будущее, которого никогда не было, населённое летающими машинами, играющими в поло танками и пароходом «Тираник» — «Самой Большой Вещью в Мире». На «Серьезной игре-2008» он комментирует живой и забавный видеоряд своего псевдоностальгического искусства.
Я не знаю, какого чёрта я тут делаю. Я родился в шотландском пресвитерианском гетто в Канаде, вылетел из института. У меня нет мобильного телефона и я рисую на бумаге гуашью - этот способ не меняется уже 600 лет. Но около трёх лет назад у меня было арт-шоу в Нью-Йорке, и я назвал его «Серьёзный Нонсенс». Так что я думаю, что на самом деле я первопроходец тут - я веду за собой. Я назвал это серьёзным нонсенсом, потому что если рассматривать серьёзно, я использую технику скрупулёзного реализма иллюстрации передовицы с самого детства. Я их копировал и никогда не терял этот навык. Это единственный стиль, который я знаю. Он очень степенный и официальный. И вместе с тем, как вы можете видеть, я обращаюсь к нонсенсу.
Это шотландский замок, внутри которого люди играют в гольф. И фишка в том, чтобы выбить мяч для гольфа из доспехов, которых здесь не видно. Это была серия под названием «Вечера Зани», которая стала книгой.
Это самодельная машина с ракетным двигателем. Генри Джей 1953 года - я помешан на подлинниках - совсем недалеко от Толедо.
Это мой дар лос-анджелесскому Музею Кино. Вы, наверное, скажете, что мы с Френком Гери одного поля ягоды.
Мои работы такие личные и такие странные, что мне пришлось изобрести для них свой собственный словарь. Я много работаю в области, которую я называю ретрофутуризмом. Это когда оглядываешься назад, чтобы посмотреть, как вчерашний день представлял себе день завтрашний. При этом всегда заблуждался - весело, оптимистично заблуждался. А временем расцвета всего этого были тридцатые, потому что депрессия так нагнетала обстановку, что любой способ убежать из настоящего в будущее был хорош, да и развивающаяся технология морально поддерживала нас.
Это «Народный стенд», популярный научный журнал тех дней. у меня была огромная коллекция номеров с 30-х. Ох эти бедные люди, которых просили сделать очки из держателей от вешалки для пальто, и все делалось из подручных материалов с мечтой о чудесных гигантских радиоуправляемых роботах, играющих в хоккей со скоростью 300 миль в час - это все вот-вот должно было случиться, это все должно было стать таким восхитительным.
Автомобильный ретрофутуризм — одна из моих специализаций. Я был и иллюстратором по автомобильной тематике, и автомобильным рекламным копирайтером, так что у меня с этой темой старые счёты. Детройт всегда был на полпути к будущему - в его рекламном воплощении. Это «Балджмобиль» 58 года - такой новенький. «Завтра» низвели до уровня «вчера». Здесь машину окружили парни, чтобы полюбоваться. Это из целого каталога в 18 страниц, или что-то вроде того, уносит нас к временам «Лампуна», когда я ещё под стол пешком ходил.
Техно-археология копается в прошлом и находит там чудеса, которых никогда не было - и делает это обычно на достаточном основании. Цеппелин - это из брошюры о цеппелине, опирающийся, очевидно, на «Хинденбург». Но цеппелин был самым большим движущимся предметом, созданным руками человека. И он перевозил 56 человек со скоростью Бьюика на высоте, на которой можно услышать собачий лай, а полет на нём стоил в два раза дороже, чем первоклассная каюта на «Нормандии». Так что, понимаете ли, «Хинденбург» должен был неизбежно уйти.
Это состязание автожиров в Малибу в 30-х. Автожиры не могли дождаться появления вертолётов, но им пришлось – это не был успешный проект. Это единственное испанское изобретение в области техники - речь о 20 веке, кстати. Вам надо об этом знать.
Летающая машина, которая никогда не отрывалась от земли, - это была послевоенная мечта. Мой старик говорил мне, что скоро у нас будет летающая машина. Это был курс на будущее из 1946 года, взгляд в тот день, когда такое будет у каждой американской семьи. «Это Москва, Ширли. Надеюсь, они говорят на эсперанто».
Псевдоностальгия, благодаря которой я, - нет, будем говорить не «знаменит благодаря», а «очень много работал над» - это мучительно сентиментальная тоска по временам, которые так никогда и не настали. Кто-то однажды сказал, что ностальгия - это единственная совершенно бесполезная человеческая эмоция - и я думаю, что это повод поиграть всерьёз.
Вот это символично — обед на крыле, напоминает тёплые летние деньки где-нибудь во Франции 20-х, обед на крыле аэроплана. Вам не очень хорошо видно, но тут Хемингуэй, читающий отрывок из своего нового романа Фицжеральду и Форду Мадоксу Форду, пока воздушный поток не унесёт его.
Это поло танков в Саут-Гемптоне. Безмозглые богатеи гораздо забавнее в своих забавах, чем кто бы то ни было. Я много такого сделал.
И достоверность - важная особенность моего серьёзного нонсенса. Я думаю, это вносит многое. Это, например, британские танки Марка Четвёртого в 1916 году. У них два ствола и пушка, и у них моторы «Рикардо» в 90 лошадиных сил. Они проходили пять миль в час и в них было 105 градусов в беспросветную темноту. А внутри висела клетка с канарейкой, чтобы удостовериться, что немцы не собираются пустить газ. Милая история, не правда ли?
Это башни Мотор Ритц на Манхэттене 30-х, вы подъезжали к входной двери, если кишка не была тонка. Каждый, кто был кем-нибудь, имел тут квартиру. Я умудрился на чистом энтузиазме присобачить и цеппелин, и океанский лайнер. А поскольку я люблю сигары - тут вот большая реклама сигар.
Псевдоностальгия работает даже с такими серьёзными темами, как война. Вот те замечательные дни Битвы за Англию 1940 года, когда Мессершмитт МЕ 109 врезался в Палату общин и жужжит-жужжит, чтобы побесить Черчилля, который где-то поблизости. Это добрая память о былых временах.
Гиперболический перегиб - это способ довести преувеличение до абсолютного предела, просто шутки ради. Это ещё одно моё творение - снова буклет - пароход «Тираник», самая большая вещь в мире. Копия, которую вы не можете увидеть, потому что она простирается на несколько страниц, повествует о том, что пассажиры третьего класса так и не смогли добраться до своих мест, потому что путешествие уже закончилось, и оно столь безопасно, что не застраховано. Это, конечно, сделано по образу и подобию «Титаника». Однако это не крик души, посвящённый человеческой гордыне перед лицом природы, а всего лишь глупый чёрный юмор.
Бесстыдно дешёвое нечто, как я думаю, вас разбудит. У него нет смысла, просто - если «Дезото» открывает Миссиссипи, то это означает, что «Дезото» открывает Миссиссипи. Я делал это как быструю заднюю страницу - у меня было около четырёх часов, чтобы сделать заднюю страницу для выпуска «Лампуна», и я сделал это, и я подумал: «Ладно, я опозорился. Надеюсь, никто об этом не узнает». Люди писали и просили репринты этой штуки.
Городской абсурдизм - это то, чего действительно требует житель Нью-Йорка. Этими обложками я стараюсь выставить жизнь в Нью-Йорке ещё более фантастической, чем она есть. Я сделал их около 40, и я бы сказал, что 30 из них основываются на этой идее. Однажды я ехал по Седьмой авеню в 3 часа ночи, и этот дым, который источала улица... и я подумал: «Какая тому причина?» И вот — ну кто бы мог подумать?
«Храм Дендур» в «Метрополитан» в Нью-Йорке - это очень мрачное место. Я думал, что смогу его немного оживить, немного поиграть с ним.
Это настоящая, не компьютерная обложка. Не в Нью-Йорке. Я не мог устоять, и получил мерзкое электронное письмо от какой-то группы по защите окружающей среды, говорившее: «Это слишком серьёзно и священно, чтобы над этим шутить. Вам должно быть стыдно, пожалуйста, извинитесь на нашем веб-сайте». У меня пока что руки до этого не дошли - но я могу.
А вот словесная сторона моего мозга. (Смех) Мне нравится слово «Евротреш». (Смех) Это все - евротрэш, проходящий через таможню аэропорта Кеннеди.
А это нью-йоркский рассыльный на велосипеде, встретивший Тур де Франс. Если вы живете в Нью-Йорке, вы знаете, как передвигаются рассыльные на велосипедах. Он везёт тубус для чертежей и всякий хлам - они все так делают - и куча народу думает: это значит, что он террорист, который собирается запустить ракету в Тур де Франс. Это примета нашего времени, мне кажется.
Вот единственная модная обложка, которую я когда-либо делал. Пожилая дамочка, которая живёт в ботинке, а потом вот эта штука - её название «И вот наступает соседство». Я не понимаю ни черта в моде - мне велели сделать то, что они называют «Мери Джейн», а потом я попал в ужасную разборку арт-директора и издателя, которые поочерёдно говорили: «Приделай тут ремешок - нет, не надо, - нет, приделай ремешок - не приделывай ремешок», потому что он делает логотип непонятным и тот смотрится ужасно и отвратительно и - в конце концов я струсил и приделал - ради того, чтобы ботинок выглядел достоверно.
Это маленькая шутка - «Легчайший переход». Одна буква создаёт всю идею.
Это большая шутка. Это пробы на роль Кинг Конга. (Смех) Люди всегда меня спрашивают, где я черпаю идеи, как они ко мне приходят? Правда состоит в том, что у меня было жуткое похмелье после красного вина, посреди ночи я увидел вот эту картину с точностью ксерокопии, и мне оставалось только перенести всё на бумагу Я увидел всё с предельной ясностью. Я ничего тут не обдумывал И потом, когда всё было сделано, одна милая дама, пожилая дама по имени миссис Эдгар Розенберг - если это имя о чем-то вам говорит - позвонила мне и сказала, что ей нравится эта обложка, она такая симпатичная. Её имя в девичестве было Фэй Рэй, и так вышло, что у меня не хватило ума сказать: «Возьмите картину».
В конце концов, получилась трёхстраничная обложка, невиданная прежде, и я не думаю, что когда-нибудь такая появится - последовательные страницы в начале журнала. Это подъём человека на эскалаторе, в трёх частях. Вы не можете увидеть их вместе, к несчастью, но если вы достаточное время будете на них смотреть, вам начнёт казаться, будто картинка на самом деле движется. (Аплодисменты)
Весьма элегантно. Ничто так не венчает шутку, как крах. Это завершает моё творчество. Я бы хотел разве что добавить тупую рекламу — у меня есть детская книжка, которая будет издаваться осенью, под названием «Чудесные сэндвичи» — руководство к самой серьёзной игре, которая когда-либо существовала, книга будет продаваться в хороших книжных магазинах, во второсортных книжных лавках, на уличных книжных развалах, в октябре. Большое спасибо.
