О войне мы знаем только из историй с линии фронта о солдатах и сражениях. На конференции TEDGlobal 2010, Зейнаб Салби рассказывает впечатлящие истории с "линии тыла" - истории о женщинах, которые хранят повседневную жизнь во время военных конфликтов - и призывает допустить женщин к переговорам, когда война закончена.
Я проснулась посреди ночи от звука мощного взрыва. Была глубокая ночь. Не помню, сколько было времени. Помню только, что звук невероятно мощный и ужасающий. Всё в комнате тряслось - окна, кровать - сердце моё бешено колотилось. Я выглянула в окно и увидела огромный полукруг взрыва. Я подумала, что всё это как в кино - только вот в кино не показывают столь впечатляющего зрелища, которое предстало перед моими глазами: весь огненно-красный, оранжевый, серый круг взрыва. Я неотрывно смотрела на него, пока он совсем не исчез. Я вернулась в кровать и молилась, я в тайне благодарила Бога, что снаряд не упал не наш дом и не убил мою семью в ту ночь. Прошло 30 лет - а мне до сих пор стыдно за ту молитву. На следующий день после взрыва я узнала, что снаряд упал на дом друга моего брата - и убил его и его отца, но не убил его мать и сестру. Неделю спустя его мать появилась в классе моего брата и умоляла семилетних детей поделиться с ней любой фотографией её сына, потому что у неё не осталось ничего.
Это не история о безымянных выживших в войне и о безымянных беженцах, однообразно изображаемых в газетах и на телевидении в лохмотьях, с грязными лицами и полными страха глазами. Это не история о безымянном, выжившем в какой-то войне, о чьих надеждах, мечтах, достижениях, семьях, вере, ценностях нам не дано узнать. Это моя история. Та девочка - это я. Я - другое изображение другого выжившего в войне. Это я - та беженка, это я - та девочка. Я выросла в истощённом войной Ираке - и я убеждена в том, что есть две стороны войны. Мы привыкли видеть только одну. Мы говорим лишь об этой одной стороне войны. Но есть и иная сторона, свидетелем которой я была, в которой я жила и в которой я даже в конечном итоге работаю.
Я выросла в окружении красок войны - красок алой крови и огня, коричневых красок земли, которая взрывалась в наши лица, и пронзительно ярких красок серебра взорвавшегося снаряда - таких ярких, что невозможно больно глазам. Я выросла в окружении звуков войны - стаккато пулеметной очереди, выворачивающих землю взрывов, угрожающего жужжания реактивных самолетов над головой и воющих предостерегающих звуков сирен. Эти звуки вы могли бы ожидать. Но есть и другие звуки: резкие вскрики стаи птиц, визжащих в ночи, пронзительные надрывные плачи детей и оглушающая, невыносимая тишина. Один мой друг сказал: "Война - это не только звуки. На самом деле, это тишина. Тишина человечности".
Впоследствии я уехала из Ирака и основала международную организацию "Женщины для Женщин" ["Women for Women International"], которая занимается работой с женщинами, выжившими после войны. За время своих путешествий и работы, от Конго до Афганистана, от Судана до Руанды, я поняла, что не только цвета и звуки войны везде одинаковы, но и страхи войны одинаковы. Когда знаешь страх смерти, трудно поверить киногерою, изображающему смелость. Это очень жуткое чувство - "Я сейчас умру" или "Я могла бы умереть от этого взрыва". Страх потерять дорогих тебе людей - один из самых ужасных. Это слишком мучительно; не хочется даже думать об этом. Но самый мучительный страх - это страх, о котором мне рассказала однажды боснийка Самия, выжившая в четырехлетней блокаде Сараево. Она сказала: "Это страх потерять своё Я, страх потерять Я в себе". Об этом часто говорила мне мама в Ираке. Это как умереть изнутри. Палестинка однажды сказала мне: "Это не страх умереть один раз. Иногда мне кажется, что я умираю по 10 раз в день". И она описывала марши солдат и звуки свистящих пуль. И говорила, что "это нечестно, потому что нам дана только одна жизнь, и смерть должна быть только одна".
Мы видим только одну сторону войны. Мы чересчур увлечённо обсуждаем и потребляем информацию о численности войск, сокращении военного присутствия, военных операциях "Жало" и "Волна", в то время как следовало бы изучить подробности там, где общественное устройство наиболее пострадало, где общество вынуждено было импровизировать, чтобы выжить, где люди показали настоящее сопротивление и поразительную смелость, чтобы всего лишь продолжать жить. Мы так поглощены кажущимися объективными дискуссиями о политике, тактике, вооружении, долларах и количестве убитых и раненых. Но это бесплодный язык.
Как ненароком мы обсуждаем нарочно убитых в контексте этой темы. Мы воспринимаем насилие и людские смерти как неизбежность. 80 процентов всех беженцев - женщины и дети. О, да. Сегодня 90 процентов военных потерь - это гражданские потери, 75 процентов которых - женщины и дети. Как интересно. О, полмиллиона женщин в Руанде изнасиловано за 100 дней. А прямо сейчас сотни тысяч конголезских женщин подвергаются насилию и пыткам. Как интересно. Это просто цифры, на которые мы ссылаемся. Это всё более нечеловечный взгляд на войну, взирающий на наших врагов из ниоткуда и наводящий ракеты на невидимые цели, в то время как руководство оркестром СМИ - вполне человеческое, и вот в СМИ освещается, как снаряд уничтожил крестьянина вместо экстремиста. Это игра в шахматы. В школе международных отношений нас учат международным правилам игры: как достичь национального и международного лидерства. Шах и мат.
Но мы упускаем из виду совершенно иную сторону войны. Мы упускаем историю моей матери, которая во время каждого сигнала сирен, каждого налета, каждого отключения электричества устраивала нам кукольные спектакли, чтобы мы не боялись взрывов. Мы упускаем историю Фариды, преподавательницы музыки по классу фортепиано из Сараево, которая продолжала вести занятия в музыкальной школе каждый день за время четырёхлетней блокады Сараево. Она продолжала ходить в школу, несмотря на выстрелы снайперов по школе и в неё. Благодаря ей и её студентам, не снимавшим перчатки, пальто и шапки, фортепиано, скрипка и виолончель звучали на протяжении всей войны. Это была её битва. Это было её сопротивление. Мы упускаем историю Нихаи, палестинки из сектора Газа, которая, как только стрельба прекращалась, выходила из дома, собирала все цветы и пекла хлеба на всех соседей, чтобы его хватило и на случай, если стрельба не прекратиться. Мы упускаем историю Виолеты, которая, выжив в резне в церкви, не сломалась духом и помогала хоронить людей, чистить дома и улицы. Мы упускаем истории женщин, которые в прямом смысле поддерживают жизнь в разгар войны. Знаете ли вы, что даже в военное время люди влюбляются, ходят в школу, на работу и в больницу, разводятся, танцуют, играют и просто продолжают жить? И именно женщины поддерживают эту жизнь.
У войны есть две стороны. Одна сторона воюет, а другая сторона заботится о том, чтобы школы, заводы и больницы работали. Первая сторона стремится одержать победу в битве, а вторая сторона - одержать победу за жизнь. Первая сторона говорит лишь о линии фронта, а вторая сторона - о линии тыла. Первая сторона думает, что мир - это окончание войны, а вторая, что мир - это создание школ и рабочих мест. Первой стороной руководят мужчины, а второй стороной - женщины. И чтобы понять, как построить прочный мир, мы должны понять, что значат война и мир для двух этих сторон. Мы должны представить себе полностью картину этих понятий.
Чтобы понять, что же такое мир, важно понять мир "второй стороны". Так, по словам одной женщины из Судана, "Для меня мир наступил, когда у меня опять стали расти ногти на ногах". Она выросла в южной части Судана, во время 20-летней войны, унёсшей жизни миллиона людей и породившей пять миллионов беженцев. Многих женщин брали в рабство солдаты и мятежники. Их насиловали и принуждали переносить амуницию, воду и еду солдат. Чтобы избежать порабощения, эта женщина бродяжничала в течение 20 лет. И лишь когда хоть на время наступал мир, на её ногах опять отрастали ногти. И вот с этой точки зрения нам очень важно понять, что такое мир.
Важно понять, что больше нельзя вести переговоры об окончании войны либо о мире без полноценного участия женщин в этих переговорах. Это просто поразительно, что единственная группа людей - именно та группа, которая ни с кем не воюет, никого не убивает, не грабит, не сжигает, не насилует; та группа, которая в основном и поддерживает обычную жизнь в разгар войны, - не приглашена за стол переговоров. Я считаю, что именно женщины ответственны за линию тыла, но есть и мужчины, которые не приглашены за стол переговоров. Это врачи, которые не участвуют в военных действиях, это деятели искусства, студенты и мужчины, просто отказавшиеся от участия в войне - все они не приглашены за стол переговоров. Невозможно более обсуждать прочный мир, переход к демократии, устойчивую экономику, вообще любого вида стабильность, не включая женщин в переговоры. Не одну женщину, а на равных - 50 процентов.
Невозможно далее обсуждать формирование стабильности, не начав инвестировать в женщин и девочек. Знаете ли вы, что 1 год военных расходов равен 700 годам бюджета ООН и 2 928 годам расходов бюджета ООН на женщин? Даже просто изменив структуру расходов, мы можем надеяться на более прочный мир. И, наконец, инвестировать в женщин и девочек важно не только потому, что это правильно, не только потому, что это важно для всех нас построить устойчивый и прочный мир сегодня, но и потому, что это важно для будущего.
Одна конголезка рассказала мне о том, как она и её дети, наблюдавшие, как убивали их отца, насиловали и унижали её саму, убивали их девятилетнего брата, - о том, как они пережили всё это и живут сегодня. Она вступила в международную организацию "Женщины для Женщин" [Women for Women International], получила поддержку и узнала о своих правах. Её обучили профессиональным и деловым навыкам и помогли устроиться на работу. Он зарабатывала 450 долларов и всё у неё в порядке. Она отправила детей в школу и обрела новый дом. Она сказала мне: "Но это вовсе не то, что меня действительно беспокоит. Меня беспокоит то, что дети мои вырастут с ненавистью в сердце и захотят отомстить убийцам своего отца и брата". Важно инвестировать в женщин, потому что это единственный наш шанс избежать войны в будущем. Мать способна исцелить своих детей так, как никакое соглашение о мире не сможет.
Хорошие новости? Да, есть хорошие новости. Много хороших новостей. Для начала то, что женщины, о которых я вам рассказала, танцуют и поют каждый день, и если даже они могут, что мешает танцевать нам? Девочка, о которой я вам рассказала, создала международную организацию "Женщины для Женщин" [Women for Women International Group], которая повлияла на жизни миллиона людей и собрала 80 миллионов долларов на благотворительность. Я создала эту организацию с нуля, с ничего.
(Смех)
Эти женщины твёрдо стоят на ногах, несмотря на обстоятельства, несмотря ни на что. Только представьте, каким бы замечательным был мир, если бы в нём было больше равноправия, равенства, представительства женщин [на переговорах], если бы мы понимали, что такое война как с линии фронта, так и с линии тыла.
Руми, поэт-суфий 13 века, сказал: "Вне всяких миров правды и неправды есть поле. Там я встречу тебя. Когда душа моя приляжет на траву, мир окажется слишком полным, чтобы говорить о нём. Идеи, языки, даже фраза "каждый" - всё это не будет более иметь значения". Я скромно добавлю, что вне миров войны и мира есть поле, на нём много мужчин и женщин, [которые] там встречаются. Так пусть это поле станет больше. Давайте встретимся там.
