Венеция погружается в воду. Для её спасения нам надо перерасти этап архитектуры инертных материалов, и создать архитектуру, способную… расти, говорит Рейчел Армстронг. Предлагаемый ею материал не совсем живой, но восстанавливает себя сам, а заодно и поглощает углекислый газ.
Все строения сегодня имеют нечто общее. Они все используют викторианскую технику. Она основана на чертежах, промышленном производстве и строительстве посредством рабочих бригад. Результатом всех этих усилий является инертный объект. Это означает одностороннюю передачу энергии из окружающей среды в дома и города. Это экологически неустойчиво. Я считаю, что единственный путь построить действительно устойчивые дома и города – это связать их с природой, а не изолировать от неё.
Для этого необходимо правильно изъясняться правильным языком. Живые системы находятся в постоянном диалоге с миром природы посредством химических реакций, называемых метаболизмом. Они представляют собой трансформацию одной группы веществ в другую посредством либо высвобождения, либо поглощения энергии. С их помощью живые материалы могут в максимальной мере использовать окружающие их ресурсы экологически устойчивым образом. Меня интересует возможность использования метаболических материалов для архитектурной практики. Но таких материалов нет. Значит, мне приходится их создавать.
Я работаю с архитектором Нилом Спиллером в архитектурной школе Бартлетт. Мы сотрудничаем с учеными нескольких стран с целью разработки материалов по принципу «снизу вверх». Это означает, что мы вырабатываем материалы с нуля. Один из участников проекта – химик Мартин Ханзик. Его интересует переход от инертной материи к живой материи. Мне этот процесс интересен ввиду экологически устойчивых материалов.
Мартин работает с системой, которая называется протоклетка. Это...настоящее чудо – маленький жировой мешочек с химической батареей внутри. Тут нет ДНК. Этот мешочек может демонстрировать такое поведение, которое можно описать только словом «жизнь». Он в состоянии двигаться в среде. Он в состоянии следовать за химическими градиентами. Он может подвергаться сложным реакциям, и часть их них, к счастью, имеет отношение к архитектуре. Вот, пожалуйста. Это – протоклетки, моделирующие свою среду. Мы пока не знаем, как им это удаётся. Эта протоклетка интенсивно скидывает кожу [которая может стать скелетом]. Можно считать, что это – химический вариант рождения. Это – мощный процесс.
Вот протоклетка выводит углекислый газ из атмосферы и превращает его в карбонат. А это – оболочка вокруг жирового шарика. Шарики очень хрупкие, и здесь только часть одного из них. Мы пытаемся продвинуть эту технику до такого этапа, когда можно создавать архитектурные подходы по принципу «снизу вверх», с отличие от нынешних викторианских методов «сверху вниз», которые навязывают структуру на материал. Это никак не разумно с энергетической точки зрения.
Материалы для принципа «снизу вверх» реально существуют сегодня. Они использовались в архитектуре с древнейших времен. Если пройтись по Оксфорду, где мы сегодня находимся, и посмотреть на кирпичную кладку, чем я с удовольствием занималась последние два дня, то можно заметить много строений из известняка. Приглядевшись, в этом известняке можно увидеть наслоения маленьких ракушек и скелетиков. За миллионы лет они окаменели.
Будучи известняком, сами по себе они не представляют такого уж интереса: просто красиво, и всё. Но представьте себе, каковы могли быть свойства этой известняковой плиты, если её поверхность могла бы быть в диалоге с природой. Может быть, они могли бы извлекать из атмосферы углекислый газ? Появятся ли от этого у известняковой плиты новые свойства? Скорее всего, да. Она, скорее всего, сможет расти. Сможет сама себя восстанавливать. И даже реагировать на сильные изменения непосредственно окружающей её среды.
Архитекторам никогда не достаточно одного элемента интересного материала. Они мыслят масштабно. Если речь о массовом метаболическом материале, то можно рассматривать варианты экологических вторжений, как, например, восстановление атоллов или восстановление частей города, которые повреждены водой. Одним из таких примеров будет, конечно же, исторический город Венеция. Известно, что Венеция имеет весьма бурные отношения с водой: город построен на деревянных столбах. Мы разработали способ для того, чтобы с помощью технологии протоклеток, над которой мы работаем, можно было восстановить Венецию экологически устойчивым способом. Архитектор Кристиан Керриган разработал целую серию схематических проектов, имеющих целью вырастить известняковый риф под городом Венеция.
Вот наша сегодняшняя технология. Протоклеточная технология создаёт ракушку, как и её известняковые предки, и откладывает её в очень сложной среде на природные минералы. Мы изучаем кристаллические решётки с целью стимулирования процесса связи. А вот очень интересный аспект. Нам не хочется, чтобы прекрасные каналы были повсюду забиты известняком. Нам нужно, чтобы он был красиво наложен на деревянные столбы.
Из этой картинки видно, как протоклетки движутся в сторону от света, в сторону тёмного фундамента. Мы наблюдали это в лаборатории. Протоклетки могут передвигаться прочь от света. Они могут, вообще-то, двигаться и в сторону света. Разные виды ведут себя по-разному. Иными словами, существуют различные виды протоклеток: мы их как бы создаём химическим способом. Вот здесь протоклетки откладывают известняк конкретно вокруг венецианских фундаментов, превращая их, по существу, в камень.
Такие вещи, конечно, не появятся назавтра. Это потребует времени. Нужны годы для усовершенствования технологии и наблюдения за её эффектами, перед тем, как мы будем готовы протестировать её в каждом отдельном случае на наиболее повреждённых и уязвимых венецианских зданиях. Но постепенно, по мере восстановления зданий, внизу под городом будет нарост в виде рифа. Сам по себе этот нарост – колоссальное хранилище углекислого газа. Он также станет центром притяжения морской экологии, для которой эта архитектура будет экологической нишей.
Весьма интересно: теперь у нас есть архитектура, соединяющая город с миром природы прямым и непосредственным образом. Но, возможно, самое интересное – это то, что двигатель данной технологии имеется повсюду. Это просто химия Земли. Она есть везде. Значит, эта технология в равной степени пригодна для развивающихся стран, как и для развитых. Резюмируя, скажу, что я вырабатываю метаболические материалы в качестве противовеса викторианской технике и строю свою архитектуру по принципу «снизу вверх».
Второе. Этот метаболический материал имеет некоторые свойства живых систем, то есть ведёт себя подобно им. Можно смело ожидать, что он будет в состоянии исполнять ряд архитектурных форм и функций на практике. И, наконец, туристы будущего, восхищаясь красотой строения среды лишь с большим трудом смогут установить, является ли данное строение результатом процесса природного или искусственного. Благодарю вас. (Аплодисменты)
