Специалист по этике медицины Харви Файнберг показывает нам три пути развития постоянно эволюционирующего человеческого вида: 1) прекратить эволюционировать полностью, 2) эволюционировать естественно или 3) контролировать следующие этапы нашей эволюции, используя генетические модификации, чтобы сделать нас умнее, быстрее, лучше. Неоэволюция вполне возможна. Как мы поступим с этой возможностью?
Вы бы хотели стать лучше? Предположим, что лишь немного поменяв ваши гены, вы бы улучшили свою память, сделали её чётче, точнее и быстрее. Или вы захотели бы стать физически сильнее, выносливее. Вы хотели бы быть привлекательнее и увереннее в себе? Как насчет здорового долгожительства? Или вы один из тех, кто хочет стать более креативным? Что бы вы хотели больше? Что, если можно выбрать только одно? (Из зала: креативность) Креативность. Сколько людей выбрали креативность? Поднимите руки. Посмотрим... Несколько. Наверно столько же, сколько здесь креативных людей. Очень хорошо. Сколько выбрало память? Несколько больше. Как насчет физической формы? Несколько меньше. Как насчет долголетия? О, большинство. Как врач, я очень этим доволен. Если бы вы могли получить что-либо из названного, это был бы совсем другой мир. Это несбыточное? Или это возможно?
Эволюция – постоянная тема здесь на TED-конференциях, но сегодня я расскажу вам об одном взгляде врача на этот предмет. Великий генетик XX века Феодосий Григорьевич Добжанский, который был также причастником в русской православной церкви, написал эссе, озаглавленное "Ничто в биологии не имеет смысла вне света эволюции". Если вы один из тех, кто не принимает свидетельств биологической эволюции, для вас настал удобный момент выключить наушники, достать ваш смартфон – я вам разрешаю – и, может быть, полистать книгу Кэтрин Шульц о неправильности, потому ничто в последующем выступлении не будет иметь для вас никакого смысла. (смех в зале) Но если вы признаёте биологическую эволюцию, вдумайтесь: только ли дело в прошлом, или это касается будущего? Применительно ли это к другим, или также и к нам?
Вот ещё одно представление древа жизни. На этом изображении я поместил куст с разветвлениями из центра, потому что если вы посмотрите на края древа жизни, каждый существующий вид на кончиках этих ветвей был успешен в эволюционном плане: он выжил; он показал приспособленность к его окружающей среде. Человеческая часть дерева – далеко на одном из кончиков, конечно, интересна нам более других. От общего предка с современными шимпанзе мы пошли по своему пути развития примерно 6-8 млн. лет назад. В этом промежутке было, вероятно, 20-25 разных видов гоминид. Они появлялись и исчезали. Мы существуем порядка 130 000 лет. Выглядит так, словно мы далеки от других частей этого древа жизни, но по большому счёту, основная структура наших клеток довольно схожа с другими.
Вы понимаете, что это можно использовать и заставить структуру обычной бактерии производить белок человеческого инсулина для лечения диабета? Это не аналог человеческого инсулина; это в точности тот же самый белок, химический неотличимый от того, что производит ваша поджелудочная железа. И говоря о бактериях, осознаёте ли вы, что каждый несёт в своем кишечнике больше бактерий, чем есть клеток в остальном нашем теле? Возможно, в десять раз больше. Подумать только, когда Антонио Дамазио спрашивает о вашей самооценке, думаете ли вы о бактериях? Наш кишечник – удивительно гостеприимная среда для этих бактерий. Там тепло, темно, влажно, очень уютно. И вы снабжаете их всеми питательными веществами без усилий с их стороны. Прямо райские кущи для бактерий, но с периодическими перерывами на незапланированную спешку к выходу. Но в общем, вы – прекрасная среда для тех бактерий, так же как и они необходимы вам для жизни. Они помогают усваивать важные питательные вещества. Они защищают вас от некоторых заболеваний.
Но что произойдёт в будущем? Находимся ли мы в эволюционном балансе как биологический вид? Или нам суждено стать чем-то иным – вероятно, чем-то даже более приспособленным к окружающей среде? Давайте мысленно отправимся в прошлое: 14 млрд. лет назад – Большой Взрыв. Примерно 4,5 млрд. лет назад – Земля, Солнечная система. Примерно 3-4 млрд. лет назад появляются первые признаки пра-жизни. Первые многоклеточные организмы появились, вероятно, 800 миллионов или миллиард лет назад, и, наконец, появляется человеческий вид – в последние 130 000 лет. В огромной незаконченной симфонии Вселенной, жизнь на Земле – небольшой аккорд; царство животных – словно один такт; и человеческая жизнь – мелкая нота, форшлаг. Это были мы. Также это была развлекательная часть этого доклада, надеюсь, вам понравилось.
(смех в зале)
Когда я был первокурсником в колледже и посещал первые занятия по биологии, я был восхищён изяществом и красотой биологии. Я влюбился в силу эволюции, и понял кое-что фундаментальное: жизнь почти всё время была в виде одноклеточных организмов, каждая клетка просто делилась, и все генетическая энергия той клетки продолжалась в обеих дочерних клетках. Но по появлению многоклеточных организмов, вещи стали меняться. На сцене появилось половое размножение. И очень важно, что с появлением полового размножения, которое осуществляет передачу генома, остальная часть тела становится расходным материалом. Практически можно сказать, что неизбежность смерти наших тел появилась на эволюционной шкале в тот же момент, что и половое размножение.
Теперь я должен признаться, когда я был на последнем курсе колледжа, я думал: хорошо, секс-смерть, смерть-секс, смерть за секс – тогда это звучало достаточно здраво, но с каждым годом я стал всё больше сомневаться. Я стал понимать чувства Джорджа Бёрнса, который всё ещё выступал в Лас Вегасе на своем 9-ом десятке. Однажды ночью в дверь его номера постучали. Он ответил на стук. Перед ним стояла шикарная слегка одетая танцовщица. Она посмотрела на него и сказала, "Я пришла за суп-ер-сексом". "Ну и ладно," сказал Джорж, "Я возьму суп."
(смех в зале)
Я понял как терапевт, что я шёл к цели, которая отличалась от цели эволюции – не противоречащей, просто другой. Я пытался сохранить тело. Я пытался сохранить нас здоровыми. Я хотел восстановить здоровье после болезни. Я хотел, чтобы мы жили дольше и здоровее. Для эволюции же главное – передать геном следующему поколению, приспосабливаясь и выживая от поколения к поколению. С эволюционистской точки зрения, вы и я – словно ракеты-носители, которые доставляют генетический полезный груз на следующий орбитальный уровень, а сами потом падают в океан. Я думаю, мы все понимаем эмоции, что выразил Вуди Аллен, когда сказал: "Я не хочу достигнуть бессмертия через свою работу. Я хочу достигнуть его, не умирая."
(смех в зале)
Эволюция не обязательно благосклонна к долгоживущим. Не обязательно благосклонна к самым большим или сильным или быстрым, и даже не самым умным. Эволюция благосклонна к тем созданиям, что лучше адаптировались к своей окружающей среде. Это единственный тест на выживание и успех. На дне океана, те бактерии, что теплолюбивы и могут выжить в жаре гейзера, такой, что если бы там была рыба, она была бы приготовлена в своём соку, тем не менее, эти бактерии смогли сделать это для себя гостеприимной средой.
Так что же это значит, если смотреть на то, что происходило в процессе эволюции, и снова думать о месте людей в эволюции, и, особенно, если смотреть вперёд на следующую фазу, я бы сказал, что есть ряд возможностей. Первая: мы не будем эволюционировать. Мы уже достигли своего рода баланса. И причины могут быть следующие: во-первых, мы посредством медицины сохраняем множество генов, которые иначе были бы выбракованы и удалены из популяции. Во-вторых, мы как вид настолько изменили окружающую среду, что заставили её адаптироваться к нам, так же как мы адаптируемся к ней. И, между прочим, мы мигрируем и циркулируем и смешиваемся так сильно, что более невозможно получить изоляцию, необходимую для эволюционирования.
Вторая возможность состоит в том, что будет традиционная эволюция, естественная, обусловленная силами природы. И аргументация здесь такова, что жернова эволюции мелют медленно, но неизбежно. Что касается изоляции – когда мы, как биологический вид, колонизируем удалённые планеты, произойдет изоляция и смена условий окружающий среды, что может привести к эволюции в её естественном виде.
Но есть и третья возможность, манящая, интригующая и пугающая возможность. Я называю её нео-эволюцией – новой эволюцией, которая не просто естественна, но направлена и выбрана нами как индивидами, через выбор, который мы сделаем. Как такое может случиться? Как может стать возможным, что мы сможем это сделать? Учтём тот факт, что в некоторых культурах сегодня люди принимают решения по поводу потомства. В некоторых культурах они решают иметь больше мальчиков. Это не обязательно хорошо для их общества, но именно это выбирают индивиды и их семьи.
Представьте себе, а что, если бы вы могли не просто выбирать пол вашего ребёнка, а для вашего собственного тела произвести генетические изменения, которые вылечат или предотвратят заболевания. Что, если бы вы могли генетически измениться, чтобы устранить диабет или болезнь Альцгеймера, снизить риск рака или устранить инсульт? Разве бы вы не хотели сделать такие изменения в ваших генах? Если смотреть в будущее, изменения такого типа будут становиться всё более возможными.
Проект «Геном человека» начался в 1990 г. и продолжался 13 лет. Он стоил 2.7 млрд. долларов. Через год после его завершения в 2004 г. вы могли бы сделать ту же работу за 20 млн. долларов за 3-4 месяца. Сегодня можно получить полную последовательность трёх миллиардов пар оснований генома человека примерно за 20 000$ в течение примерно недели. Пройдёт совсем немного времени, и вполне реальным станет геном человека за 1000$, и он будет всё более доступен каждому. Лишь неделю назад Национальная инженерная академия (США) вручила свою Премию Дрейпера Френсис Арнольд и Виллему Штеммеру, двум ученым, которые независимо разработали технологии, ускоряющие естественный эволюционный процесс, чтобы получить желаемые белки более эффективным способом – то, что Френсис Арнольд назвала "направленной эволюцией". Пару лет назад Премия Ласкера была вручена ученому Синъя Яманака за его исследование, в которым он взял взрослую клетку кожи, фибробласт, и, воздействуя лишь на четыре гена, он заставил эту клетку превратиться в стволовую плюрипотентную – клетку, потенциально способную стать любой клеткой вашего тела.
Эти изменения грядут. Та же технология, что обеспечила производство инсулина человека в бактериях, может создавать вирусы, которые не только защитят вас от них самих, но и выработают у вас иммунитет от других вирусов. Хотите верьте, хотите нет, сейчас идут экспериментальные испытания вакцины против гриппа, которая выращивается в клетках табачного растения. Вы можете себе представить что-то хорошее из табака?
Это всё – сегодняшняя реальность, которая в будущем станет ещё более возможной. Вообразите ещё два небольших изменения. Вы можете изменить клетки в своём организме, но что, если бы вы могли изменить клетки своего потомка? Что, если бы вы могли изменить сперму и яйцеклетки, или изменить недавно оплодотворённую яйцеклетку, и дать своему отпрыску больше шансов на здоровую жизнь – устранить диабет, устранить гемофилию, уменьшить риск рака? Кто же не хочет здоровых детей? А ещё грядут аналитические технологии, те же самые научные средства, которые могут производить изменения для предотвращения болезней, также позволят нам приобрести суперкачества, сверхвозможности – как, например, лучшую память. Почему бы не стать остроумнее Анатолия Вассермана особенно если можно расширить остроумие при помощи нового поколения Уотсона-суперкомпьютера? Почему бы не иметь быстро сокращающиеся мышцы, которые позволят вам бежать быстрее и дольше? Почему бы не жить дольше? Это будет слишком соблазнительно.
И когда настанет момент, когда мы сможем передать это следующему поколению, и приобретём те изменения, что мы захотим, тогда-то мы и преобразуем обычную эволюцию в нео-эволюцию. Мы возьмём процесс, который обычно может занять 100 000 лет, и сможем сжать его до тысячи лет – а, может быть, и до 100 лет. Вот возможности, которые ваши внуки или их внуки будут иметь в своем распоряжении. Используем ли мы эти возможности, чтобы сделать общество лучше, сделать его успешнее и добрее? Или мы выберем только некоторые качества и захотим дать их лишь избранным, но не остальным? Создадим ли мы общество более скучное и однообразное или более крепкое и многогранное? Вот на какого рода вопросы мы должны будем ответить.
И если пойти глубже, сможем ли мы выработать мудрость и затем унаследовать эту мудрость, чтобы сделать мудрый выбор? К лучшему или к худшему, и быстрее, чем вам кажется, эти возможности окажутся перед нами.
